Будильник, бесспорно, одно из лучших изобретений человечества: ты можешь поставить его на определенное время, чтобы можно было проснуться тогда, когда нужно, а не с первыми петухами, как то было раньше. Сакуя смутно, но помнил, как его отец принес в дом один из первых будильников, которые можно было поставить именно на то время, на которое нужно тебе. Предшественник его – будильник, который можно было поставить только на четыре часа утра – по понятным причинам в семье Санзенинов не прижился. Пусть эта семьи и мало походила на классических вампиров, которых обычно описывают в приданиях или даже фантастических книгах, жаворонками их назвать было сложно. За столько лет жизни образ жизни никому поменять так и не удалось, поэтому периодически проблемы подобного образа жизни все-таки настигали каждого из членов семьи.
Сегодня страдать была очередь Сакуи. И будильник на смартфоне работал исправно – его просто выключили без возможности подать сигнал позднее –, и Дайске подходил и пытался  расшевелить – в ответ тот получил что-то вроде невнятного отказа подниматься и одобрения отправиться в школу одному –, но все безрезультатно.  Вторник, линейки нет, можно и поваляться подольше –  вот как думал Санзенин, когда робот, пожав плечами и сказав напоследок, что все равно ждет его хотя бы ко второму уроку, покинул квартиру. Повалялся-повалялся и вдруг вспомнил, какой сегодня день. Не просто какой-то вторник, а день Святого Валентина! День, когда милые девочки дарят своим одноклассникам и друзьям, а если кому-то повезет, то еще и не просто дружеский или обязательный, а аж целый любовный! Сакуя  на такой не надеялся всерьез, но получить его, как и любому мальчику-подростку, хотелось. Тем более он вроде как – но это еще не точно, ведь вполне возможно, что так думал только сам Сакуя, однако не исключено, что это на самом деле так – был не последним по популярности в классе. Вот Дайске –  это совершенно другое дело. Будучи типичным "холодным парнем", он заставлял в положительном ключе обращать на себя внимание большей девочек в своем и не только классе. И, надо признать, временами Сакуя даже завидовал. Но только временами. Не раз ему приходилось видеть, как какого-то очень популярного семпая доставали многочисленные фанатки, и иногда они заходили так далеко, что жутко становилось даже просто тем, кто не то, чтобы был рядом –  просто слышал.
Сонно потерев глаза и зевнув, Сакуя уселся на кровати, потянулся. а потом заставил себя моральными пинками подняться, умыться и натянуть рубашку с брюками на тело. Форма школы ему нравилась: она была очень классного черного цвета и чем-то походила на старый костюм, который вампиру доводилось носить лет сто назад, а еще к ней прилагалось кепи, и казалось, что оно способствовало переносу куда-то в ту же эпоху. Накинув на шею шарф, Сакуя вышел из дома и до школы дошел без происшествий ко второму уроку.
Довольный, он принимал конфетки и шоколадки от одноклассниц и складировал их в красивый праздничный пакетик, чтобы потом разложить у себя в комнате на столе и любоваться. И может быть съесть после этого. Уже после занятий по пути домой он еще раз рассматривал верхнюю шоколадку в пакетике и заметил на ней что-то вроде свернутого стикера с текстом внутри. Сильно воодушевившись, Сакуя решил все-таки не трогать чудесный дар до прихода домой. А еще решил помолиться за успешную сдачу экзамена, который был уже не за горами, а совсем близко, и сдать его все-таки хотелось, да не абы как, а хорошо. Кто-то, возможно, скажет, что лучше бы в такой ситуации было готовиться, но Сакуя готовился  и просто хотел подстраховаться, божественная помощь никогда не помешает. Зарулив на территорию храма, Санзенин поставил пакетик с сумкой на скамейку, а сам направился к алтарю.
"Дорогая уважаемая Тсукуёми, – сложив руки в молитвенном жесте, начал школьник свое обращение к богам, а обращаться он предпочитал в основном именно к лунной богине. – Помоги мне, пожалуйста, успешно сдать экзамены в этом триместре и не остаться на второй год."
Еще около пяти минут Сакуя докучал своими размышлениями о смысле жизни и речами о том, как для него важно закончить обучение в этой людской школе. Как только парнишка закончил общение с богиней, он вернулся к скамейке, чтобы забрать свои вещи. Но ни пакета, ни сумки на ней не оказалось. Озадаченно почесав голову, он еще раз сходил к алтарю и обратно – мало ли что, вдруг пошел не в ту сторону. Однако сколько бы кругов ни наматывал Сакуя, предметов на скамейке он не находил. Расстроенный и разбитый, он присел на ту же скамейку и тихонечко взывыл:
– Мои конфетки...

Сегодня было четырнадцатое февраля, день всех влюблённых, день чистой первой любви и день, когда владельцы магазинов с маньячными улыбками подсчитывают прибыль с проданных шоколадок. Для многих этот праздник был поводом для того, чтобы выразить привязанность ко своей второй половинке (или не к своей, но не об этом) — в общем, день хороший. Для Котаро, однако же, сегодняшняя атмосфера предполагала лишь отличную причину притвориться очень больным и несчастным и переждать бурю в комнате общежития.
Как-то так повелось, что все норовили запихнуть в него хотя бы одну шоколадку. Скорее всего, из жалости: Котаро сильно сомневался, что после того, как он в прошлом году наехал на какую-то девочку, она захочет снова потратить на него силы и деньги. Но некоторые знакомые заранее предупредили, что подарят шоколад, и теперь Котаро размышлял, в какую мусорку подарки будет выкинуть беспалевнее всего.
Так или иначе, план прогула потерпел сокрушительный крах. Сейчас, после окончания уроков, Котаро сидел на ступеньках школы, разглядывая огромную красную коробку со сладостями, втиснутую ему в руки почти насильно, и соображая, куда бы ее деть. Выкинуть в школе или общежитии — не вариант, яркая обертка сильно привлекает внимание, отправители могут случайно наткнуться и обидеться. Котаро, конечно, по большему счету было бы все равно, но иметь связи среди школьников все-таки иногда бывает полезно. После пятнадцати минут напряженного мозгового штурма было решено просто пройтись по окрестностям и оставить коробку где-нибудь на не очень видном месте.
Однако как только Котаро пересёк мостик, отделяющий школьную территорию от большой земли, логика начала уступать активно нарастающему чувству голода. Глаза забегали в поисках потенциальной жертвы, но улицы, как назло, были пусты, хотя, по идее, как раз сегодня парочки должны были сидеть на каждой скамейке. То ли в моду вошли свидания с фильмами и попкорном, то ли погода была неподходящая, то ли время раннее — так или иначе, до того момента, как в поле зрения Котаро не замаячил храм, он не нашёл ни одной живой души.
И вот как раз тут ему и улыбнулась удача: в нос ударил резкий запах глубокого разочарования. Арисугава, стараясь не переходить на бег, последовал за ним. Источником эмоции оказался Санзенин Сакуя, как услужливо подсказала память, соответственно, они встречались. Судя по одежде, один из школьников. Выглядел он довольно неважно, что Котаро было весьма на руку — надо просто подойти со спины, быстро поесть и смыться.
Только Котаро собрался к нему подойти, как из ниоткуда возник ещё один человек. Арисугава замер, раздумывая над тем, куда податься. Можно сделать вид, что он просто собирался в храм, пройти мимо, а потом вернуться, но где гарантия, что Санзенин не уйдёт с этим мужчиной? Он замер, решив пока что понаблюдать издалека.
- Чего приуныл, пацан? — поинтересовался новоприбывший. Котаро насторожился: если он сейчас успокоит Сакую, то эмоция станет слабее, если не исчезнет совсем. Надо подождать и посмотреть, что будет, и если дело примет неблагоприятный оборот, придётся вмешаться.

Не пялиться на что-то необычное Сакуя умел, и очень хорошо. И не стоит полагать, будто он какой-то невежественный дикарь из глубинки, который никогда не видел высоких людей. Хотя, возможно именно  людей он и не видел. Его родственники или знакомых других видов порой бывали даже выше. Но это же, дьявола за ногу, японский человек! Сакуя за долгие годы жизни в Японии привык, что если жители этой страны имеют высокий рост, то они либо метисы, либо вообще не люди. Честно говоря, Сакуя даже не знал, что ему больше на руку: "человечность" этого дяденьки или, наоборот, нечеловеческая природа.
Обдумывать этот вопрос было, впрочем, некогда, потому что дяденька задавал вопросы, на которые нужно было отвечать.
– Нет, я учусь в старшей, – покачал он головой, немного хмурясь: это что за новости? Да он наверняка старше этого мужчины! Но это, вообще-то сейчас не было настолько важным, чтобы заострять внимание. – Нуу... Рюкзак был такой большо-о-ой, – Сакуя вытянул руки, пытаясь изобразить размер своего потерянного багажа, – Желтый такой... А пакет, пакет...
Над этим нужно было еще подумать, но додумать Сакуя не успел. Дяденька потащил его за руку в сторону кого-то, кого заметил поблизости и окликнул. Как будто он немощный какой-то!
"Свидетелем" – ну, или случайным прохожим, это еще было неизвестно – оказался высокий худощавый парнишка в чем-то, отдаленно напоминавшем форму, которую носят в их школе. Однако точно утверждать, что тот ходил в ту же школу Сакуя не ручался: мало ли тут в округе школ, где носят гакуран?
– Приве... То есть, здравствуйте! - Он счел нужным сначала поздороваться, а потом уже начать излагать проблему. Это было, в первую очередь, вежливо, а Сакую с детства приучали к этому зверю. – Вы не видели большой желтый рюкзак и красный маленький пакет? – Вежливым нужно было быть по крайней мере на первых порах. У Сакуи и не получалось долго разговаривать с кем-то официально, особенно если этот кто-то был с ним одного возраста. Но вдруг сейчас от его манеры общения зависел исход поисков?

Актер из Котаро был потрясающий - еще бы, он этим делом занимался больше, чем все когда-либо жившие люди вместе взятые. Кроме того, игра в нормального человека составляла основную часть его жизни (особенно ту важную часть, которая касалась утоления голода), а тут волей-неволей начнешь и под Гамлета косить, и под Джульетту.
Правда, иногда доведенный до совершенства навык притворствовать Арисугаву немного подводил - по привычке он начинал вживаться с первой же секунды, и иногда забывал про здравый смысл и логику - вторую основу его существования.
Вот и сейчас он сработал против себя: когда Сакуя, милый вежливый ребенок, поздоровался с ним и захотел выяснить местоположение, судя по всему, каких-то своих вещей, Котаро, вместо такого же вежливого милого ответа, состроил кислую рожу и поднял одну бровь, словно вопрошая: "Нахрена мне сдались твои манатки?" Сделал он это, разумеется, прежде, чем успел хотя бы прикинуть возможную реакцию Сакуи.  И ничего, если он просто обидится (это как раз-таки было бы Арисугаве на руку), но он ведь мог и сбежать куда-нибудь в расстроенных чувствах, даром что добро свое посеял. Кто их знает, этих чувствительных школьников.
На всякий случай Котаро приготовился хватать Сакую, если он вдруг соберется совершить побег.
Мыслительный процесс был прерван, когда мужчина, имени которого Арисугаве так и не довелось пока узнать, видимо, пожалевший урчавший живот Котаро (жалость была видна даже невооруженным глазом, и, будь Котаро человеком, может быть, он бы даже разозлился), вручил школьникам по шоколадному батончику.
Час от часу нелегче. Сначала конфеты, теперь это. Котаро кинул быстрый незаметный взгляд на мужчину: тот явно был доволен своим актом доброты. Возможно, он также предполагал, что после предложенной закуски Арисугава станет посговорчивее, потому что сразу же после этого пошел в наступление:
- Ты видел, может, кого подозрительного?
- Никого не видел, - мгновенно отчитался Котаро, стараясь изобразить как можно более печальное и озадаченное выражение лица, - и... Спасибо за предложение, но я на диете, - добавил он, протягивая батончик обратно. Остается надеятся, что это сработает.
Так, с этим разобрались. Теперь Сакуя.
С некоторой отстраненностью Арисугава отметил, что парниша уже не так сильно расстраивается из-за неприятного инцидента. Надо это исправить.
Без всяких предисловий, Котаро резко развернулся к Сакуе и принял вид, прямо противоположный прежнему: теперь он выглядел очень недовольным и рассерженным.
- Ты же брат Дайске, да? - требовательно поинтересовался он, - мне интересно, в кого ты такой балбес? Твой брат всегда такой собранный и внимательный, а ты умудрился рюкзак потерять посреди бела дня, - не то чтобы Котаро настолько хорошо общался с Дайске, чтобы знать, насколько тот классный и хороший (а если честно, пересекались они едва ли не реже, чем с Сакуей), но впечатление нужно было создать обратное.
Отчитав парня, Арисугава раздраженно закивал головой, будто бы подтверждая свои слова. Эти две секунды своеобразной передышки он внимательно прислушивался к эмоциям Сакуи: как отреагирует?
- Что у тебя там было-то? - снова вопросил он грозным тоном, рассчитывая закрепить эффект.

Отредактировано Kotaro Arisugawa (2017-08-28 22:36:13)

Можно ли было сказать, что Сакуя постепенно успокаивался и уже не так сильно нервничал от всей этой ситуации, как в начале? Возможно. В конце концов, когда ты не один, переживать абсолютно все не так уж и страшно. При чужой поддержке, кажется, можно даже горы свернуть и глазом не моргнув. А потом так, невзначай, сказать при взятии интервью, мол, спасибо тем и тем, без их присутствия я бы и не справился.
Сакую, нашедшего свои вещи по телевизору не покажут, но он бы в любом случае поблагодарил вот этих вот двоих за участие. Активное и пока не очень.
– Аа, спаси- То есть! А.. Ну... Я не... Не говорите таких вещей, п-п-п-пожалуйста!! – Это было супер-неловко. Какое предохранение в двести двадцать с небольшим?! Рано еще даже думать о таком, не то, что делать, а этот дяденька вот так сразу и без зазрения совести! Впрочем, он взрослый (на вид), в у них так вроде можно.. Еще и по спине зарядил так, что Сакуя из последних сил сдержался, чтобы не покатиться кубарем и устоять на ногах. Это же точно обычный человек?
– Меня Сакуя зовут... В смысле Санзенин Сакуя! – Столько лет в Японии жить, чтобы забыть на один момент, что они здесь по фамилиям знакомятся. Отлично, Сакуя, так держать, Сакуя.
Он перевел взгляд с Хошидзена на своего товарища по школе. Тот либо так и не представился, либо у Сакуи все очень плохо со слухом. Вероятнее первое, потому что подобных проблем вампир у себя не наблюдал, на то ведь он и вампир? Так что оставалось сгорать от любопытства. Ну, или...
– А тебя как зовут? – Он широко улыбнулся, чуть наклонив голову. Так лучше виделось (нет, но Сакуя так думал).
"Надеюсь, я не слишком навязчивый, а то заставляю участвовать человека в поисках вещей, он идеи генерирует, а я тут со своими именами..." – Но вообще-то Сакуя бы не был Сакуей, если бы долго переживал по этому поводу. Ну, подумаешь, спросил, как зовут. Не на "эй, ты!" же к нему обращаться!
– Ой, подожди-подожди! А как? Вдруг этот парень настоящий преступный гений и сейчас он следит за нами? Или вдруг он не любит такой шоколад? – Санзенина, кажется, было уже не остановить. Поток слов из него так и лился. Быстро, но четко, так что оставалось только успевать следить за цепочкой его мыслей. – Если он все-таки не подслушивает, что можно же просто сделать вид, что шоколадку оборонили? И тогда он на нее посягнет? Да?

Реакция Сакуи на тему отношений оказалась довольно предсказуемой, но при этом бурной. Котаро завязал себе узелок – в будущем эта информация может существенно ему пригодиться, главное – вовремя ее использовать.
Когда Сакуя повелся на идею Котаро, Арисугава, пожалуй, чересчур расслабился. Почему-то он подумал, что раз согласился один, согласится и второй, и уже собирался дальше гнуть свою линию, когда вдруг выяснилось, что его умозаключения все-таки оказались поспешными: смотритель храма оказался поумнее Сакуи и сразу же смекнул, что задумка тупая.
– Кошелек... – задумчиво протянул Котаро, усердно игнорируя попытки Сакуи выяснить, кто же он все-таки такой, – пожалуй, такой исход был бы более вероятным. Тогда идем. – согласился Арисугава, задумчиво кивая головой. Он не уточнил, что местонахождение сумки можно было бы отследить по сигналу телефона: это бы существенно упростило поиски, что, разумеется, было бы для него невыгодно. К тому же, он был довольно уверен в том, что и мобильный Сакуя тоже где-нибудь оставил, по невнимательности. Судя по этой же невнимательности, это "где-то" было не только не в его собственном портфеле, а по крайней мере за километр от места происшествия, например, дома или в классе.
"Укрытием" оказалась небольшая постройка весьма сомнительного вида. Котаро всерьез задумался, не является ли так называемый смотритель тем самым вором, которого они с таким рвением ищут, желающим незаметно избавиться от ненужных свидетелей. Арисугава еще раз проверил эмоции Хошизена и ничего подозрительного среди них не нашел.
Сарай выглядел крайне угнетающе, и на всякий случай Котаро встал поближе к Санзенину: если тот испугается, надо будет действовать быстро.
- Отдерите пока эти штуки, – попросил Хошизен, перебирая связку ключей и отыскивая нужный. Котаро внимательно осмотрел бумажки, приклеенные к двери. Если память ему не изменяла, а он в своей памяти был абсолютно уверен, это были защитные амулеты.
В голове Котаро начала формироваться мысль. Сакуя, должно быть, суеверен, раз они столкнулись у храма: не ради же развлечения он оставил свои вещи без присмотра. Можно ли его напугать старыми, исписанными иероглифами листочками?
"Вот сейчас и проверим."
– Как думаешь, – отрешенно спросил Котаро вполголоса, так, чтобы его мог услышать только стоящий рядом Сакуя, – может, нам не стоит открывать эту дверь? Не зря же она вся в офуда, – Котаро поддел краешек одного из листочков ногтем и аккуратно, держа уголок двумя пальцами, потянул на себя. Однако он почти сразу же отпустил его и пригладил, будто передумав. – Мало ли что там может быть. Ты же слышал истории про злых духов, Санзенин-кун? – Арисугава непроизвольно понизил голос, вживаясь в роль, и фраза, хотя и казалась со стороны обычной, прозвучала угрожающе. Однако, Котаро, казалось, не заметил этого: он только постоял еще несколько секунд, как если б был в замешательстве, а затем тряхнул головой и содрал бумажку полностью.
– Хотя, скорее всего, это просто сказки, – будничным тоном сообщил он. Хотя выражение его лица все еще оставалось серьезным, Арисугава выглядел не устрашающе, а сосредоточенно.
– Мы закончили, можете открывать, – сообщил он Хошизену, отступая в сторону.

Пусть Сакуя всем своим видом и изображал готовность отправиться в любые дебри ради поиска своих вещей, он сам начинал понимать, что слегка погорячился, когда почувствовал в горле неприятное жжение и глухо закашлялся. Пыль уже не казалась такой уютной, когда попадала во все отверстия и на все поверхности тела Санзенина, до которых могла добраться. Даже смотреть на несколько мгновений стало жутко неудобно, и Сакуя отчаянно проморгался, пока ощущение не ушло.
Однако само помещение оказалось на порядок интереснее, чем казалось: заваленное всякой старой и забытой утварью, оно словно являлось чьим-то потускневшим и потерянным воспоминанием. Тот, кому принадлежал этот склад, должно быть, очень любил свою работу и чтил старые традиции, а у него может попросту не поднималась рука избавиться от всего, что накопилось за многие поколения, но в любом случае, невозможно было не очароваться атмосферой внутри, особенно – возможно, только – если ты Сакуя.
– Фонарь, да..? – Мальчик внимательно осматривал полки в той стороне, которая еще никем не была занята, но на полках не оказывалось совершенно ничего полезного для их дела. Вот было бы здорово всегда иметь при себе зажигалку или спички, тогда сейчас бы у них какой-никакой, да был бы источник освещения. И тут Сакую словно осенило: он вспомнил, что приносил сегодня зажигалку для газовой – откуда у их скромной школы были бы деньги на электрическое оснащение? – плиты в школу по просьбе девочек, так как спичками им ничего зажигать не разрешили. Спички, знаете ли, детям не игрушки! Уже было потянувшись к подозрительно легкой сумке на плече, Сакуя вдруг вспомнил, почему они вообще все втроем оказались в помещении без окон. – Вот блин... – Оставалось только огорченно сокрушаться своей рассеянности.
Меж тем, фонарь, кажется нашелся, но только вот зажечь его было нечем, и Сакуя снова огорченно вздохнул. Воодушевление сменилось чувством безысходности, которое вампир в себе тут же подавил: "Это еще что такое? С таким настроем мы вообще навсегда здесь застрянем!". Внимание переключилось на какую-то цветную штуку с большим красивым камнем внутри, которую держал в руках смотритель.
– Ой! А может, эта штуковина светится в темноте? Ну, по каким-нибудь физическим свойствам? Или вдруг она волшебная и поэтому может светиться? – Снова воодушевился Сакуя и уже было поспешил закрыть дверь, чтобы создать необходимые условия – абсолютную темноту – и проверить свою теорию, как около той самой двери обо что-то споткнулся и грохнулся на пол, поднимая часть пыли вверх, а оставшуюся часть собирая на себя.– Ай... – Слегка поморщившись и поглаживая ушибленное место, Сакуя встал и отряхнулся. Взгляд его упал на ту вещь, об которую он споткнулся. – Ой! – Радостно воскликнул он, когда понял, что это огромная неиспользованная свеча. Сакуя, сияя не хуже мощной лампочки, поднял свечу с пола и вернулся к сообщникам, протягивая, довольный, свою находку.

У Котаро всегда были очень хорошие рефлексы, которые редко его подводили, так что амулет он поймал без труда. К сожалению, сейчас была совсем не та ситуация, когда он мог бы желать поблистать своими немногочисленными талантами. Недолго думая, он всучил побрякушку в руки Сакуе. Может, хотя бы она заставит его понервничать, а то не видать сегодня Котаро ни обеда, ни ужина.
— Подержи пока, а я спички найду, — сказал он, не поднимая глаз, и отвернулся обратно к шкафу. Честно сказать, он не ожидал от Сакуи никакой физической реакции на его слова, и скорее бы предпочёл, если бы она не последовала. Арисугава быстро оглядел только что обшаренную полку, не особо разглядывая стоящие на ней предметы — ему хотелось не найти, а только создать видимость того, что он ищет, — и, не обнаружив никаких инструментов для зажигания, передвинулся к следующей, ближе к выходу и подальше от амулета и Сакуи.
— Тут нет ниче... — сообщил он, но прервался на полуслове: Котаро задел что-то рукой, и это что-то упало на пол, привлекая его внимание. Наклонившись, чтобы рассмотреть предмет, и заметил, что это была зажигалка.
— Ладно, забудь. Я нашёл, — снова обратился к Сакуе Арисугава, по-прежнему не глядя на него и не ожидая ответа. Он проверил, работает ли она (зажигалка оказалась вполне исправной), и тоже передал ее Сакуе, сохраняя, впрочем, между ними определенную дистанцию.
— Отнеси... — попросил он, махнув рукой в сторону двери. Почему-то на этот раз его голос прозвучал ещё тише, чем до этого, хотя Котаро вовсе не собирался производить впечатления полузадушенного ягненка. Возможно, на него начинал действовать голод: человеческая форма всегда была довольно чувствительной и хрупкой. Со стороны, наверное, он выглядел довольно печально, как привидение там, или, может, новоиспеченный зомби. Не то чтобы его это сколько-нибудь заботило, конечно, но если бы в Сакуе внезапно проснулась любовь к ближнему и желание ему помочь, пока он держит это подозрительную штуковину, безопасности Котаро это ничуть бы не поспособствовало. Так что он постарался выглядеть поживее и даже выдавил какое-то подобие улыбки.
— Иди-иди, — поторопил он Сакую, облокачиваясь на ближайший шкаф и откидывая голову назад.
Итак, что у нас есть: голод, раз; жертва, которая что-то не сильно чувствует себя жертвой, два; надоедливый спутник, три; что-то очень подозрительное и потенциально опасное, четыре... Котаро жил долго и попадал в ситуации посложнее этой, но желание насытиться мешали мыслительному процессу. Ещё, кажется, он устал; ему не всегда было легко определить потребности человеческой формы, и, к тому же, обычно ей требовалось лишь ночные часы для сна. Может, он ошибся. Может, во всем виноват амулет.
Котаро приоткрыл глаза, проверяя, ушёл ли Сакуя или остался внутри.

Первой мыслью после того, как Сакуя более-менее отошёл от сильного шока, было что-то вроде: "Я ещё жив?", потому что на секунду ему даже послышалось ангельское – или не совсем, кто эту загробщину разберёт – пение. Но он по-прежнему был на земле, а дым не рассеивался и не походил на облака никоим образом. Почему он должен был проходить на облака? Ну, знаете, Рай обычно изображает примерно так, а Сакуя совершенно точно был уверен, что в Ад ему попадать пока было не за что.
И, честно слово, когда Сакуя окончательно убедился, что он все ещё на грешной земле, что-то подняло его вверх. Сказать, что это его удивило – пролепетать что-то бессвязное тихо себе под нос. Но сопротивляться и вникать в ситуацию как-то уже не было желания. Ну, умер и умер, ничего уже не по пишешь. Сейчас ангел отнесет его к боженьке на суд – чисто формальности – и проводит его до новой квартиры на небесах. Только вот ангел какой-то совсем не добрый и ласковый, а безжалостно вертит его из стороны в сторону, совсем не заботясь о том, что доверенный ему юноша может, вообще-то, упасть!
И только когда страх окончательно отступил и трезвость ума вернулась, Санзенин понял, что никакой это был не ангел, а странно и как-то по-неправильному заботливый школьник, который остался в кладовке.
– Чего? – Он машинально дотронулся до лица и сразу же поморщился – грязная рука нащупала царапину, о которой товарищ по расследованию сказал. Руку пришлось убрать, чтобы ненароком не занести туда какую заразу. – А, да все хорошо, если не трогать. Я просто... Упал.
Вообще мало приятного в том, чтобы говорить такое мало знакомым людям, когда ты уже в старших классах, и это даже если не брать в расчёт то, что ему уже за двести перекатило четверть века назад! Неприятно, но что уж тут, ну подрался с гравитацией, ну бывает. Она вообще штука коварная, да ещё и в сговоре с ногами такие коварные заговоры плетет! Совершенно точно здесь сделать ничего было нельзя.
– Ай..! – Резко воскликнув, Сакуя чуть ли не подскочил на месте, когда почувствовал неприятный щипок за бок. Снова стало как-то не по себе, и вот почему: мужчины в поле зрения по-прежнему не было, а руки школьника, наоборот, были на виду. Вампир недовольно свёл брови над переносицей и задумался. Это что вообще такое? Или кто. Или что.
Ничего не говоря, он поозирался по сторонам, не замечая ничего или никого подозрительного, пока между ними и Хошидзеном не появились смутные непонятные тени, которых быть не должно. И не то, чтобы Сакуя был трусишкой, но что-то заставило его молча и без лишних объяснений, только неотрывно наблюдая за тенями, оттеснить школьника обратно к дверям в кладовую. Тот, в конце концов, просто человек, да ещё и не выглядящий способным драться с этим непонятно чем, что он увидел. Ему совершенно точно не показалось.

Котаро грех было жаловаться – и поесть успел, и не спалился, но чувствовал он себя по какой-то причине очень паршиво. Пока Сакуя что-то объяснял (Арисугава, занятый своими физическими страданиями его, разумеется, не слушал), Котаро пытался понять, по какой причине у него вдруг начала кружиться голова, а перед глазами все поплыло – и явно не от тумана, потому что Сакуя поплыл первым. Выглядел он при этом довольно прилично – насколько приличным может выглядеть ученик старшей школы – и Арисугава никак не мог понять, по какой причине его эмоция так повлияла на собственное Котаро состояние. Думать, а тем более соображать, становилось совсем тяжело, поэтому когда он услышал что-то вроде "шагайте сюда", то сразу же бездумно пошел на голос. По пути он несколько раз споткнулся и все-таки умудрился навернуться на лестнице (ему показалось, что он слышал какие-то предупреждения про нее, но нарастающая в голове боль путала мысли, и он тут же об этом забыл), и от падения и печальных последствий приземления его спасло только то, что он на автомате успел принять форму духа, не особо заморачиваясь тем, что кто-нибудь его увидит и подумает что-то не то. В ситуации, когда на свои ум и изобретательность расчитывать не приходилось, его спасали только инстинкты и привычки.
Так что сказать, что к смотрителю храма, который сейчас рассматривался уже не как мешающийся фактор, а скорее как спасательный круг, Котаро пробился с боем, было бы не преувеличением. Со стороны Арисугава выглядел еще хуже, чем раньше: он и так не представлялся образцом клуба "За здоровый образ жизни", а теперь под глазами проступили черные круги, а кожа приобрела зеленоватый оттенок.
– Надо же, – просипел он, даже не пытаясь изобразить в голосе нотки радости, – Сакуины вещи нашлись. Ура, – Котаро закашлялся, пытаясь придать голосу по крайней мере его обычную интонацию, но хрипы и присвистывания были слышны даже сквозь кашель. Дело принимало совсем скверный оборот, потому что сначала у Арисугавы болела только голова, а теперь он чувствовал себя так, будто его сразил как минимум грипп. Не может ли быть, что это все из-за Санзенина... А возможно, этот рыжий был не так прост, а Котаро просто собрал на него недостаточно информации. Это был исключительно его косяк, за который теперь приходилось расплачиваться.
Единственное, чего хотел Арисугава – оказаться от храма и этих двоих подальше. Желательно, в постели – в этот раз у него не было сомнений по поводу того, что требуется человеческой форме.
Котаро не слышал, говорили ли его спутники о чем-то, поэтому, разумеется, все их реплики проигнорировал.
– Я, это... Пойду короче, – Арисугава вяло помахал рукой и поспешил прочь, пока у него не начали спрашивать, в чем дело и как он себя чувствует. Лишние проблемы сейчас ему были не нужны. Как только он свернул за угол, то сразу принял форму духа, становясь незаметнее. Таким образом передвигаться можно было гораздо быстрее, хоть слабость и ощущалась так же сильно, как в человеческой форме.